Рассказ "Сон"

Wiglaff

Рад вас приветствовать. Это мой первый рассказ на этом форуме. Не знаю, что меня подвигло его написать, просто накатило. Ладно. Читайте. Да, совсем забыл. Мне было бы очень приятно услышать любые ваши отзывы. Заранее благодарю.

Wiglaff

Сколько себя помню, я ни когда не видел снов. Другие говорили, что постоянно видят сны, разные: эротические и кошмары, забавные и непонятные. После этих снов они просыпались опустошенными с испачканными простынями и лёгким румянцем на щеках или же наоборот - на грязном от вонючего пота матраце, со сбитым на пол в страхе одеялом. Наверно…. Возможно я им завидую. Не знаю. Что бы завидовать, надо знать… нет - чувствовать то, что чувствовали они, другие, когда мириады нервных импульсов складывались в их мозгах в цветные калейдоскопы фантомной реальности. И отражения их сознаний попадало в ловушку спящего разума. Мне не с чем сравнивать, я ни когда не видел снов…. Но, возможно, это и к лучшему.

К горлу подкатил комок блевотины. Отвратительно. Всё тело ломит. Такое ощущение , что в глаза насыпали песка и в голову забивают огромный кованный гвоздь. Тук, тук, тук – и каждый раз слезы льются из глаз. Режет, режет как стеклянной пылью! А-а-а-а!!! В место крика, рвущего горло – карканье и хрип умирающего ворона. Мир обернулся мешаниной отвратительных красок и какофонией звуков. Боль стала всем моим существом. Меня вырвало - стало немного легчи. Я упал на четвереньки. Кровь, вперемешку со слезами и блевотиной, плеснула на грязные камни. Подвело живот… Предательская слабость. Звериный вой молодого и сильного тела, из которого безжалостно вырвали жизнь. Дьявольские плотники продолжали забивать мне в голову гвозди: удар – голова раскалывается от боли, удар – слёзы и сопли смешиваются на моем лице, удар – грудь и сапоги перепачканы чем-то бурым и вонючим, я хочу умереть, удар – кроваво красная пелена окутывает мир. Я не сдамся.

Сознание проваливалось в чёрную дыру небытия. Жаль. Я бы хотел знать, чем там всё закончилось. Как приятно, мгновение боли и вечность мягкой, бархатно-нежной черноты. Она обволакивала меня: обнимала меня покоем, целовала сонливой беспечностью и наполняла мои вены вечным блаженством. Уходили все чувства, эмоции, желания. Я уплывал в мир, где нет гнева, ярости, предательства и насилия. Где не надо ежедневно и ежечасно доказывать своё право на счастье холодной сталью и решимостью отнять чужую, оказывается такую хрупкую и бесценную, жизнь.
Мама, не волнуйся обо мне. Не плачь, не стоит. Мне уже хорошо, мне уже не больно. Совсем-совсем не больно. Только очень хочется спать. Я так устал. Я люблю тебя, мама. Мама, я знаю - ты можешь. Сделай так, что бы я увидел сон, мам. Хороший и добрый. Я люблю тебя, мама, всегда…
Я уплывал в вечность, со счастливой улыбкой на безмятежном лице.

Свет: холодный, яростный и колючий ударил со всех сторон. Тысячи ледяных копий пробили мой покой. Сотни солнечных лучей сожгли мою сонливою беспечность. Десятки стальных, холодных и вечно алкающих крючьев разорвали мои вены и высосали самой своей сущностью вечное блаженство наполняющее меня.
И я постиг сокровенную сущность агонии и поэзию боли.

-А – а – а – а!!! - крик разорвал моё горло, и я захлебнулся лающим кашлем. Всё мое тело свило судорогой. Я заметался по полу, мои скрюченные пальцы заскребли холодные камни, оставляя на них тёмные разводы. Что-то навалилось на меня и прижало к полу.

Тихо, мальчик, тихо. Тс-с-с. Всё хорошо, всё позади, ты справился, ты - молодец. Всё хорошо, всё позади, я с тобой, все друзья с тобой, всё будет хорошо, - кто-то говорил со мной, я ощущал теплоту голоса затылком. Крепкие руки поддерживали меня, гладили по голове, по плечам, утирали слёзы и сопли, что появились сами собой, утирали пот с лица, что бы он не попадал в настрадавшиеся глаза. Меня бил озноб, я дышал судорожно, рывками, как выброшенная на берег рыба.
Успокойся немного, выпей, тебе полегчает, - что-то жесткое уперлось мне в зубы.
Спирт из железной фляги райской амброзией устремился мне в горло. Я вцепился во фляжку мёртвой хваткой. Я глотал спирт большими глотками и ни как не мог остановится. Противный, обжигающий, вызывающий спазмы - он был самым дорогим и приятным напитком во всей моей жизни. Чувствуя его отвратительность всеми рецепторами своего тела, я, наконец, осознал самое главное, я - жив.

Напротив меня, привалившись к стене, сидел мужчина и точил наконечник стрелы. Его длинные пальцы с небрежностью профессионала держали наконечник за хвостовик и плавными движениями водили лезвием по бруску точильного камня. Туда, обратно, туда, обратно. Чуть слышный звук отражался от стен подвала. Он поднял свою седую голову и посмотрел мне в глаза.

Очнулся,- не вопрос, а констатация факта.
Я потрогал голову – кровь только засохшая, дыры в голове как не бывало.
Теперь мы более похожи, белоголовый, - произнёс он, не отрываясь от своего дела.
Медленно опустил руку, наслаждаясь самим процессом движения моего здорового тела. Нойдек улыбнулся одними губами. Он положил наточенную стрелу в колчан и достал нож, примерился и начал править его на точильном бруске. Зрелище завораживало. Его коротко остриженные седые волосы чуть отсвечивали в полумраке подвала.
Я осмотрелся, всё, вроде как, было на месте. Мой клеймор, был прислонен с права от меня, фальшион с кинжалом покоились в парных ножнах и лежали поверх щита. Я тут же протянул руку и положил клеймор себе на плечё, так спокойней. Во время короткого движения панцирь брони чуть слышно процарапал зарубками по стене.
Где все? - мой вопрос был, как всегда, оригинален.
Райнер с Иоганесом баррикадируют северный коридор. Рыцари с крестоносцами сдёрнули отсюда. Остальные – мертвы. Мы одни тут, - сказал спокойно, без лишних эмоций. Его выдали только чуть прищуренные глаза, как на охоте. Только мало, кто может похвастаться, что видел на охоте его глаза - я, да Райнер, да этот молокосос-послушник Иоганес. Остальные уже не хвастают, заняты кормлением зверей в чащобах.
А …?
Забудь о шлеме. В нем дыра, кулак просунуть можно.
Неплохо мне досталось, - я подвигал плечами, проверяя, как сидит на мне амуниция.
Да. Скажи спасибо Иоганесу. Без его листа ты был бы трупом, - Нойдек поднялся стремительным и плавным движением. Быстрыми и чёткими движениями проверил все ремешки, пряжки и застёжки своего снаряжения. Повесил за спину полупустой колчан, со щелчком убрал бритвенно - острый нож в поясные ножны. Задумчивым взглядом окинул лук, слегка коснулся тетивы и чуть улыбнулся чему-то своему.
Вставай, лежебока. Бери свои игрушки и идём к нашим. Я чувствую, что скоро нас найдут. И нам снова придётся делать то, что мы умеем лучше всего, - говоря это, он направился к выходу и коридора.
Я не обиделся. Трудно обижаться на человека, который видел тебя всего, да и вытаскивал с того света, да ещё и нянчился с тобой, пока ты был беспомощным как ребёнок. Я поднялся с корточек, далеко не так грациозно, как Нойдек. Привычным движением, с пол оборота, закинул клэймор за спину и зацепил его на крючья плечевого ремня, фальшион и кинжал – на пояс, щит – на левое плечо. Ещё раз проверив, как сидят латы, я глубоко вздохнул. И улыбнулся. Я - жив и здоров, мои руки могут держать меч, а сердце полно отваги и боевого задора. Ну что же, если придётся опять убивать и умирать, то не кто не скажет, что Беоульф умер позорно, показав слабость перед врагом и малодушие перед друзьями.
Я направился за Нойдеком широким шагом уверенного в себе человека. На встречу со своей судьбой.

Перед дверьми было светло. Низкий, грязный свод давил на психику. Но даже это не стёрло с моего лица радостную улыбку. Мягкий свет шёл от факелов, вбитых в стену. Перед дверью громоздилась куча всякой сломанной мебели и обломков стен. Сразу бросались в глаза копоть на потолке и стенах, засохшая кровь, экскременты и волосы с обломками зубов и костей в мешанине всего этого. Пахло потом, сыростью, дымом и кровью. Обычные следы того, как люди решали свои проблемы с помощью острого железа и весёлого пламени. Подпирая стену широченной спиной, лицом к нам стоял Райнер и чистил ножом ногти с таким видом, как будто это самое интересное занятие в его жизни. В месте почище, чуть поодаль Райнера, стоял лицом к стене и молился Иоганес. Молился, беззвучно шевеля губами, и не замечая слёз, скатывающихся по его щекам. В почти абсолютной тишине было слышно, как трещит, сгорая, факел, попискивают мыши и крысы, поедая останки человеческих тел, и кто-то копошится и чуть слышно переговаривается за дверью. Я подошел к Иоганесу и положил ему на плечо свою руку, затянутую в кожу и сталь боевой рукавицы.
Спасибо тебе…, - я как мог, выразил всю свою благодарность.
Он развернулся ко мне лицом и посмотрел мне в глаза. Не произнося не слова, он просто кивнул и улыбнулся. Дикое зрелище – на грязном лице, с двумя светлыми дорожками от слёз, появилась чистая и светлая улыбка. В ЭТОМ месте, в ЭТОЙ ситуации – чистая и светлая улыбка молодого, всего пятнадцать лет от роду, послушника с пронзительно голубыми глазами и перепачканными пылью и кровью мягкими каштановыми волосами. Всё, иное не имело значение. Мы будем жить, а они все умрут. Мы сокрушим их кости, раздавим плоть и оскверним саму память о них. Пока мы все вместе - всё так оно и будет.

Бам !!! – сильный удар сотряс двери, заскрипели створки и петли, со стен осыпалась штукатурка.

Приготовились други, у нас осталось не так много времени.
Райнер отлепился от стены, убрал в ножны нож и перекрестился. Его длинные волосы свисали грязным хвостом за его плечами.
Иоганес судорожно кивнул мне, и достал и поясного крепления боевой цеп и, проверив, как сидит на левой руке небольшой щит, развернулся лицом к двери.
Бам !!!, – ещё удар. Дерево пронзительно заскрипело. Из пазов полезли заклёпки и гвозди.
Райнер надел шлем и опустил забрало. Ленивым жестом профессионала вытянул из ножен чуть изогнутый длинный клинок и накинул на руку большой щит. Нойдек что-то прошептал про себя и опустил на глаза оптические линзы в металлической оправе.
Запомните парни, особенно ты – Иоганес, как только дверь упадёт, у нас будет только один шанс вырваться отсюда одним куском. Мы должны взять одного из их святош и убедить его отправить нас подальше. Всех остальных, кто не мы, рубить, не задумываясь на куски. И не важно кто перед тобой: подросток, девка или старец. На миг растеряешься – и все останемся тут, - последние слова я произнёс, глядя в глаза Иоганесу. Он был единственным из нас, кто ещё не убивал себе подобных.
Бам !!, - дерево пронзительно заскрипело, лопнуло несколько заклёпок, скрепляющих створки. В каменной кладке, рядом с косяком двери, пробежали первые трещины. С потолка посыпалась штукатурка. Дрогнуло пламя факелов.
- Не напрягай, Беоульф. Мы не целки, всё понимаем. А за Иоганеса не дрожи – он справится. Пока стену держали - он же не прятался за нами, хоть и зря. А то, что молод и зелен - ну бывает такое, все такими были. Ладно, приготовились, - Райнер весело оскалился и смачно харкнул в сторону двери.
  Я, почти один в один, скопировал действия Райнера и встал с ним плечом к плечу, радостно оскалился в предчувствии близкой схватки. Два щита, два клинка, два готовых принять первый удар человека – надежда умирает последней. Сзади, чуть слышно, заскрипели плечи лука.
  С той стороны на дверь сыпался град ударов. Было слышно, как сталь раскалывает деревянные доски, проминает и рвет стальные полосы, крушит каменную кладку…
  Всё стихло. Пропали все звуки ударов и голоса людей с той стороны. Даже крысы - и те перестали пищать. В груди гулко стучало сердце, перегоняя по венам гремучую смесь из кислорода, крови и адреналина. Немного подводило живот и слегка потели ладони. Как в первый раз. Постоянно, как в первый раз. Так всегда. Весь мир зжался до одного грязного подвала, где горстка людей готовилась рвать глотки и крушить черепа за право ещё раз увидеть небо. Время замерло на мгновение, напряглось, как змея перед броском, и …

Мне очень сильно захотелось всё бросить. Совсем всё: этот тяжелый и острый фальшион, этот надоевший до блевоты щит, этот разорванный и испачканный плащ, на хрен выкинуть броню и сорвать потный и грязный поддоспешник. И, оставшись в одной исподней рубахе, лечь на этот грязный пол, закрыть глаза и уснуть. Провалиться в чёрную пустоту небытия. Как в детстве - накрыться с головой одеялом, свернуться калачиком и одному боятся в темноте. Хочется позвать кого то, но боишься разбудить родителей по среди ночи. Замкнутое кольцо страхов. И, утомившись боятся, одуревая от запаха пота и чистого постельного белья, открываешь маленькую щёлку, что бы просто дышать воздухом, который кажется после затхлого и спёртого воздуха под одеялом таким свежим и прохладным… Да же если в доме все больны и ночь часто разрывает сухой, надрывный кашель таких близких тебе людей. И ты засыпаешь. Во сне начинаешь метаться. Твои руки и ноги высовываются из спасительного убежища пропотевшего покрывала, наволочки и простыни. Но уже всё равно, отключённое сознание не боится за тело. Твои страхи становятся призраками фантомной реальности, порожденной твоим мозгом. Возможно, это называется кошмар. Страхи реальные порождают ужасы фантомные. И, проснувшись утром, ты видишь своё отражение с мешками под глазами, дряблой прыщавой кожей и одутловатым лицом с уставшим взглядом. И всё повторяется, раз за разом. Но однажды наступает вечер, когда ты ложишься спать счастливым. И тебе не надо прятаться себя самого под одеялом, боясь, что из темноты под кроватью вылезет нечто, чего не возможно описать, и имя которому страх. Нет, этого нет. Засыпаешь счастливым и тебе сняться радужные сны, а утром ты встаешь отдохнувшим, энергичным счастливым человеком. И прекрасное, нежное, ласковое утро встречает тебя теплыми солнечными лучами и любовью улыбок родных тебе людей.
И вот сейчас, мне до дрожи коленок, до звериного воя и розовых соплей захотелось проснуться прекрасным утром, улыбнуться солнцу, потянуться всем телом и сказать «здравствуй» счастливой улыбкой на лице, тем, кого я люблю.
И что бы нечего Этого не было.

Вспышка холодного голубого пламени ослепила меня. Из опаленных глаз потекли слезы, и все тело пробило током. Весь мир стал большим, пульсирующим, световым пятном. Задергался, загримасничал, непроизвольное сокращение мышц. В ушах стоял постоянный гул. Запах гари и озона, как после грозы. Заломило зубы и челюсть. Во рту появился неприятный металлический привкус. Я поднял глаза. Через влагу слёз и хаотичное мельтешение световых пятен я увидел чистый проход - нашей баррикады не было, как не было и двери, и мусора, и человеческих останков и крыс. Просто исчезли. Факелы, которые были около двери, исчезли тоже. А потом нахлынула темнота. Последние факелы были вбиты в стену возле нас. Символично… Размытая граница света и тьмы, жизни и смерти. Я видел все трещины в камнях, все их неровности, обломки штукатурки, ржавые стальные скобы креплений и грязный пол. Мы стояли, сгрудившись в этом маленьком пяточке мягкого желтого света совершенно одни. А за его границами простирался безграничный мир боли и страдания. Мир, где каждый день и каждую ночь правила балом Королева Смерть. Тьма смотрела на нас тысячами голодных глаз, тянулась своими щупальцами страха, проникала в каждую пору нашего тела. Я улыбнулся ей как родной. То, что я чувствовал я сейчас - нечто, так, лёгкий флирт со смертью. Я не верил, что там, за границей света может быть хуже, чем здесь. Я то уже знал, какая она ласковая, и бархатная. Толькой вечность боли - и ты уснёшь навсегда. Всё просто. Мы - это жизнь, радость и свет от старых факелов. Они – смерть, горе и бархатная темнота.

Смерти нет, а вечности мы не боимся,- я почувствовал весёлые улыбки всех своих друзей. Весело-бесшабашную улыбку Райнера. Весёло-циничную – Нойдека. Весёлую, с лёгкой примесью надежды и судорожной верой в чудо– Иоганеса.
На колено! – и одновременно с криком Нойдека, темнота защёлкала спускаемыми тетивами луков и арбалетов. Я упал на колено и прикрылся щитом. Тук, тук, тук, тук - четыре граненых стальных наконечника вылезло с моей стороны щита. Темнота разродилась криками и хрипами. Кто-то завыл, кто-то забулькал пробитым горлом, кто-то истошно заорал. Приятные звуки падения мертвого мяса на пол, по ту сторону щитов. В ушах начали нарастать гул барабанов. Я погружался в пучину ненависти и холодной ярости. Моё сознание в страхи спряталось в глубине контуженого разума, боясь встретится с теми кровавыми демонами, которые всплывали из темных глубин моего естества. Жалость, сожаление, сострадание - пустые звуки. Сломать, сокрушить, растоптать и утопить в крови и агонии – челюсти свела судорога и я начал в исступлении водить лезвием клинка по кромке щита. Металлический скрежет проникал в череп райскими звуками распада и разрушения. Всё ещё басовито гудели тетивы и шелестели стрелы, визгливо рикошеча от стен и сочно впиваясь в щиты и укрытую железом плоть - не имело значения. Я – БОГ.
Миг тишины. Сердце гулко ударило в груди. Ладони вспотели, и немного подвело живот. Во рту пересохло. Я оскалился и провёл языком по зубам.
-ПОНЕСЛОСЬ!- и я рванулся вперёд.
Тридцать метров – сердце бешено бьется в груди. Сознание воспринимает мир фрагментарно. Топот подкованных сапог по камню. С обеих сторон. Плечом к плечу со мной несётся Райнер.
Двадцать метров – вскидываю щит перед собой. Рука с фальшионом немного отходит назад. Тело как напряженна пружина. Мир разделяется на «друг – враг». Всё. Ни каких колебаний. Из-за спины полетели стрелы, ломая чёткий строй противника. Впереди послышались крики и хрипы. Кто упал, кто-то завыл, хватаясь за пробитую конечность. Строй сломался.
Десять метров – на грани слуха, просочившись через бой барабанов, раздались щелчки арбалетов. Что-то рвануло щёку и сильно ударило в голень, выбивая ногу из-под меня. Главное не упасть - затопчут на х..р.
Шесть, четыре, два.
Удар. Голова затряслась как у тряпичной куклы. Захрустели суставы. Из легких выбило весь воздух. Передо мной кто-то упал. Судорожный полу вздох и, с шагом, тычок острием фальшиона под край шлема упавшего. Снизу ударила карминовая струя. У него задергалась нога, забавно скребя об пол каблуком ботинка. Он судорожно вцепился руками в клинок. Освобождая, рванул фальшион на себя, соскабливая ему мясо с костей.
Шаг, поворот, удар. Пляска клинков, ломание тела под музыку хрипов и стонов, сочные звуки рассекаемой плоти и разрываемых суставов, гулкий звон клинков, и глухие удары в щиты. Финт, полуприсяд, щит вскинут над головой, и меч косой проносится над полом, подрубая ноги, и, распрямившись, удар, с оттягом, снизу вверх, через чьё-то ненавистное лицо. Клинок разваливает голову врага. Лезвие фальшиона проскрежетало об челюсть и обломок зуба, разорвало глаз. Пурпурная струя бьёт в потолок, и, ослабевая, окатывает моё лицо и плечо. Он захлебывается криком и сырым мешком валится мне под ноги. Фальшион заканчивая движение гулко звякнул от соприкосновения с чужой сталью. Шаг в бок и подрезкой из-под щита врубаю фальшион в мягкий и податливый живот, проворачиваю там и, повернувшись, упираясь щитом в ещё стоящие на ногах тело и обратным движением вырываю клинок. Он падает. Лицо кривится, он кричит - но у меня в ушах только гул крови и барабаны быстрого сердечного ритма. Он инстинктивно зажимает рану руками и пытается подтянуть колени к груди. Через пальцы льётся кровь вперемешку с мочой и экскрементами, лезут сизые кишки. Подпрыгиваю и, закрывшись щитом и мечом, приземляюсь ему на грудь подкованными сапогами. Радостно скалюсь в его изломанное агонией лицо, слыша, как треснула его грудь и обломки рёбер - белые маленькие прутики с ошметками легких и сочным пурпуром, порвав одежду, вылезли из его боков. Я счастлив, навсегда, мой рот разрывается от звериного рёва. Перехват клинка, оборот вокруг тела и, с выдохом, косой крест перед собой. Звон клинков, крики и вопли побеждающих и побеждаемых. Молитва смерти звучит хоралом агонизирующих тел. Удар мечом в ключицу - хруст и тело проминается, расступается красной трепещущей плотью под натиском острой серой стали. Пинок сабатоном в колено - смачный чавкающий звук и враг валится в бок, смешно и жалко кривя рот. Роняет топор, и, не понимая что для него уже всё закончено, тянется к своей ноге, пытаясь дрожащими руками удержать боль, не дать её пробраться к мозгу, поработить всё тело и разум. В прорезе забрала видно ещё молодое, с пушком под носом, и прекрасными, глубокими, светло-карими глазами. Его рот трясётся, он кого-то зовет…Удар с шагом окованной кромкой щита в голову, закрытую шлемом, и ещё, и ещё, и ещё, ещё. Его нос и губы превращаются в куски красного теста. Шея, с хрустом, треснула. Резко поднимаюсь и с пол оборота, прикрывшись щитом, вбиваю фалишион в чью то открывшуюся спину. Щит задрожал от принятых ударов. Спина ломается и тело падает мне под ноги. Упираюсь ему ногой в грудь и толкаю кусок мертвого мяса в стоящего за ним человека. Мясо немного приподнимается и, нелепо размахивая руками, как сломанная кукла, летит вперёд, разбрызгивая что-то красное и липкое. Слизнул языком - соль. Тела сталкивается и оба падают на холодный и грязный каменный пол.
Мир перестал существовать для меня. Ноги подломились в коленях. Я мешком упал на грязный, испачканный всем, что есть в человеке, пол. Тело меня не слушается. Холодно. Почему я так спокоен. Бьет озноб. Странно, почему так плохо видно. И боли нет совсем. В отблесках далёких факелов увидел, как падает снег. Мягкие снежинки ложились мне на лицо. Кто-то звал меня по миени. Звал домой. Мама?!
-Не-е-т!!! Беоульф!! Н-Е-Е-Е-Т! С…И!!!
Глупый, зачем так кричать. Всё на свете отдам той женщине, что согреет меня своим теплом.
Свет далёких факелов заиграл бликом на иззубренном лезвии алебарды.

А ты совсем не изменилась, ты всё та же. Я уже иду, только не отторгай меня.
Хорошо…

НОВИС

завораживающе, просто потрясающе реалестично!!
описание просто .....просто нет слов!!
но, кое какие моменты бессвязные какие-то..нету общего ритма у расказа...
но думаю это от первой главы..

расказ просто супер, что дальше будет?

tass

Сильно, эмоционально, красиво. Но - не идет =((

Лунный блик

Читала и видела как наяву.Прекрасно написано.Браво.

Success

Интересно. Захватывающе. Хорошее описание... Но... не прёт :?

Лунный блик

Где же продолжение,я так сильно его жду ,а его все нет и нет...:(

Wiglaff

Это снова я. Если честно, то я очень рад, что мой рассказик прочитало уже столько человек… И даже оставили свои отзывы. Я рад им всем. Спасибо вам. А по поводу продолжения – оно рождается, по ночам, когда разум выпускает своих ангелов и чудовищ.

Great Reincarnation

Добротный рассказ :mrgreen:

Wiglaff

Мне очень сильно захотелось всё бросить. Совсем всё: этот тяжелый и острый фальшион, этот надоевший до блевоты щит, этот разорванный и испачканный плащ, на хрен выкинуть броню и сорвать потный и грязный поддоспешник. И, оставшись в одной исподней рубахе, лечь на этот грязный пол, закрыть глаза и уснуть. Провалиться в чёрную пустоту небытия. Как в детстве - накрыться с головой одеялом, свернуться калачиком и одному боятся в темноте. Хочется позвать кого то, но боишься разбудить родителей по среди ночи. Замкнутое кольцо страхов. И, утомившись боятся, одуревая от запаха пота и чистого постельного белья, открываешь маленькую щёлку, что бы просто дышать воздухом, который кажется после затхлого и спёртого воздуха под одеялом таким свежим и прохладным… Да же если в доме все больны и ночь часто разрывает сухой, надрывный кашель таких близких тебе людей. И ты засыпаешь. Во сне начинаешь метаться. Твои руки и ноги высовываются из спасительного убежища пропотевшего покрывала, наволочки и простыни. Но уже всё равно, отключённое сознание не боится за тело. Твои страхи становятся призраками фантомной реальности, порожденной твоим мозгом. Возможно, это называется кошмар. Страхи реальные порождают ужасы фантомные. И, проснувшись утром, ты видишь своё отражение с мешками под глазами, дряблой прыщавой кожей и одутловатым лицом с уставшим взглядом. И всё повторяется, раз за разом. Но однажды наступает вечер, когда ты ложишься спать счастливым. И тебе не надо прятаться себя самого под одеялом, боясь, что из темноты под кроватью вылезет нечто, чего не возможно описать, и имя которому страх. Нет, этого нет. Засыпаешь счастливым и тебе сняться радужные сны, а утром ты встаешь отдохнувшим, энергичным счастливым человеком. И прекрасное, нежное, ласковое утро встречает тебя теплыми солнечными лучами и любовью улыбок родных тебе людей.
И вот сейчас, мне до дрожи коленок, до звериного воя и розовых соплей захотелось проснуться прекрасным утром, улыбнуться солнцу, потянуться всем телом и сказать «здравствуй» счастливой улыбкой на лице, тем, кого я люблю.
И что бы нечего Этого не было.

Вспышка холодного голубого пламени ослепила меня. Из опаленных глаз потекли слезы, и все тело пробило током. Весь мир стал большим, пульсирующим, световым пятном. Задергался, загримасничал, непроизвольное сокращение мышц. В ушах стоял постоянный гул. Запах гари и озона, как после грозы. Заломило зубы и челюсть. Во рту появился неприятный металлический привкус. Я поднял глаза. Через влагу слёз и хаотичное мельтешение световых пятен я увидел чистый проход - нашей баррикады не было, как не было и двери, и мусора, и человеческих останков и крыс. Просто исчезли. Факелы, которые были около двери, исчезли тоже. А потом нахлынула темнота. Последние факелы были вбиты в стену возле нас. Символично… Размытая граница света и тьмы, жизни и смерти. Я видел все трещины в камнях, все их неровности, обломки штукатурки, ржавые стальные скобы креплений и грязный пол. Мы стояли, сгрудившись в этом маленьком пяточке мягкого желтого света совершенно одни. А за его границами простирался безграничный мир боли и страдания. Мир, где каждый день и каждую ночь правила балом Королева Смерть. Тьма смотрела на нас тысячами голодных глаз, тянулась своими щупальцами страха, проникала в каждую пору нашего тела. Я улыбнулся ей как родной. То, что я чувствовал я сейчас - нечто, так, лёгкий флирт со смертью. Я не верил, что там, за границей света может быть хуже, чем здесь. Я то уже знал, какая она ласковая, и бархатная. Толькой вечность боли - и ты уснёшь навсегда. Всё просто. Мы - это жизнь, радость и свет от старых факелов. Они – смерть, горе и бархатная темнота.

Смерти нет, а вечности мы не боимся,- я почувствовал весёлые улыбки всех своих друзей. Весело-бесшабашную улыбку Райнера. Весёло-циничную – Нойдека. Весёлую, с лёгкой примесью надежды и судорожной верой в чудо– Иоганеса.
На колено! – и одновременно с криком Нойдека, темнота защёлкала спускаемыми тетивами луков и арбалетов. Я упал на колено и прикрылся щитом. Тук, тук, тук, тук - четыре граненых стальных наконечника вылезло с моей стороны щита. Темнота разродилась криками и хрипами. Кто-то завыл, кто-то забулькал пробитым горлом, кто-то истошно заорал. Приятные звуки падения мертвого мяса на пол, по ту сторону щитов. В ушах начали нарастать гул барабанов. Я погружался в пучину ненависти и холодной ярости. Моё сознание в страхи спряталось в глубине контуженого разума, боясь встретится с теми кровавыми демонами, которые всплывали из темных глубин моего естества. Жалость, сожаление, сострадание - пустые звуки. Сломать, сокрушить, растоптать и утопить в крови и агонии – челюсти свела судорога и я начал в исступлении водить лезвием клинка по кромке щита. Металлический скрежет проникал в череп райскими звуками распада и разрушения. Всё ещё басовито гудели тетивы и шелестели стрелы, визгливо рикошеча от стен и сочно впиваясь в щиты и укрытую железом плоть - не имело значения. Я – БОГ.
Миг тишины. Сердце гулко ударило в груди. Ладони вспотели, и немного подвело живот. Во рту пересохло. Я оскалился и провёл языком по зубам.
-ПОНЕСЛОСЬ!- и я рванулся вперёд.
Тридцать метров – сердце бешено бьется в груди. Сознание воспринимает мир фрагментарно. Топот подкованных сапог по камню. С обеих сторон. Плечом к плечу со мной несётся Райнер.
Двадцать метров – вскидываю щит перед собой. Рука с фальшионом немного отходит назад. Тело как напряженна пружина. Мир разделяется на «друг – враг». Всё. Ни каких колебаний. Из-за спины полетели стрелы, ломая чёткий строй противника. Впереди послышались крики и хрипы. Кто упал, кто-то завыл, хватаясь за пробитую конечность. Строй сломался.
Десять метров – на грани слуха, просочившись через бой барабанов, раздались щелчки арбалетов. Что-то рвануло щёку и сильно ударило в голень, выбивая ногу из-под меня. Главное не упасть - затопчут на х..р.
Шесть, четыре, два.
Удар. Голова затряслась как у тряпичной куклы. Захрустели суставы. Из легких выбило весь воздух. Передо мной кто-то упал. Судорожный полу вздох и, с шагом, тычок острием фальшиона под край шлема упавшего. Снизу ударила карминовая струя. У него задергалась нога, забавно скребя об пол каблуком ботинка. Он судорожно вцепился руками в клинок. Освобождая, рванул фальшион на себя, соскабливая ему мясо с костей.
Шаг, поворот, удар. Пляска клинков, ломание тела под музыку хрипов и стонов, сочные звуки рассекаемой плоти и разрываемых суставов, гулкий звон клинков, и глухие удары в щиты. Финт, полуприсяд, щит вскинут над головой, и меч косой проносится над полом, подрубая ноги, и, распрямившись, удар, с оттягом, снизу вверх, через чьё-то ненавистное лицо. Клинок разваливает голову врага. Лезвие фальшиона проскрежетало об челюсть и обломок зуба, разорвало глаз. Пурпурная струя бьёт в потолок, и, ослабевая, окатывает моё лицо и плечо. Он захлебывается криком и сырым мешком валится мне под ноги. Фальшион заканчивая движение гулко звякнул от соприкосновения с чужой сталью. Шаг в бок и подрезкой из-под щита врубаю фальшион в мягкий и податливый живот, проворачиваю там и, повернувшись, упираясь щитом в ещё стоящие на ногах тело и обратным движением вырываю клинок. Он падает. Лицо кривится, он кричит - но у меня в ушах только гул крови и барабаны быстрого сердечного ритма. Он инстинктивно зажимает рану руками и пытается подтянуть колени к груди. Через пальцы льётся кровь вперемешку с мочой и экскрементами, лезут сизые кишки. Подпрыгиваю и, закрывшись щитом и мечом, приземляюсь ему на грудь подкованными сапогами. Радостно скалюсь в его изломанное агонией лицо, слыша, как треснула его грудь и обломки рёбер - белые маленькие прутики с ошметками легких и сочным пурпуром, порвав одежду, вылезли из его боков. Я счастлив, навсегда, мой рот разрывается от звериного рёва. Перехват клинка, оборот вокруг тела и, с выдохом, косой крест перед собой. Звон клинков, крики и вопли побеждающих и побеждаемых. Молитва смерти звучит хоралом агонизирующих тел. Удар мечом в ключицу - хруст и тело проминается, расступается красной трепещущей плотью под натиском острой серой стали. Пинок сабатоном в колено - смачный чавкающий звук и враг валится в бок, смешно и жалко кривя рот. Роняет топор, и, не понимая что для него уже всё закончено, тянется к своей ноге, пытаясь дрожащими руками удержать боль, не дать её пробраться к мозгу, поработить всё тело и разум. В прорезе забрала видно ещё молодое, с пушком под носом, и прекрасными, глубокими, светло-карими глазами. Его рот трясётся, он кого-то зовет…Удар с шагом окованной кромкой щита в голову, закрытую шлемом, и ещё, и ещё, и ещё, ещё. Его нос и губы превращаются в куски красного теста. Шея, с хрустом, треснула. Резко поднимаюсь и с пол оборота, прикрывшись щитом, вбиваю фалишион в чью то открывшуюся спину. Щит задрожал от принятых ударов. Спина ломается и тело падает мне под ноги. Упираюсь ему ногой в грудь и толкаю кусок мертвого мяса в стоящего за ним человека. Мясо немного приподнимается и, нелепо размахивая руками, как сломанная кукла, летит вперёд, разбрызгивая что-то красное и липкое. Слизнул языком - соль. Тела сталкивается и оба падают на холодный и грязный каменный пол.
Мир перестал существовать для меня. Ноги подломились в коленях. Я мешком упал на грязный, испачканный всем, что есть в человеке, пол. Тело меня не слушается. Холодно. Почему я так спокоен. Бьет озноб. Странно, почему так плохо видно. И боли нет совсем. В отблесках далёких факелов увидел, как падает снег. Мягкие снежинки ложились мне на лицо. Кто-то звал меня по миени. Звал домой. Мама?!
-Не-е-т!!! Беоульф!! Н-Е-Е-Е-Т! С…И!!!
Глупый, зачем так кричать. Всё на свете отдам той женщине, что согреет меня своим теплом.
Свет далёких факелов заиграл бликом на иззубренном лезвии алебарды.

А ты совсем не изменилась, ты всё та же. Я уже иду, только не отторгай меня.
Хорошо…

Great Reincarnation

Не чето не понравилось.

Wiglaff

Ну что же. Сегодня, за час до полуночи я закончил свой рассказ. Единственное, о чем я сожалею – так это о том, что не смог его вам рассказать сразу, без перерывов. А так…
В общем пишите. И чем больше вы расскажите, о том, какое впечатление произвел на вас рассказ, тем счастливее я буду. И конечно, было бы здорово услышать только приятное. Но так не бывает. Кому-то нравится, кому-то – нет. Так что пишите всё, что хотите мне сказать, ну или просто сказать. Спасибо. И пока, возможно.

Wiglaff

Не чето не понравилось.

Бывает ...

Great Reincarnation

Wiglaff, А что должно было понравиться? :mrgreen: Не, реально чего-то совсем уже... ну, не могу сказать, что вообще бред, но есть моменты.

НОВИС

Толькой вечность боли

исправь, возможно просто двусмыслено трактовать это.

Расказ...ну нафик такое читать...
называеться "поход к хирургу"...
фу..неприятно и некрасиво....
хотя это тоже творчество.

Лунный блик

Это все?
Ведь это только описание одного боя,последнего в жизни героя,грустно......

Wiglaff

@"НОВИС":

Толькой вечность боли

исправь, возможно просто двусмыслено трактовать это.

Я не буду ничего исправлять. И «вечность боли» - далеко не двусмысленная фраза. Когда очень больно, и, даже, лошадиная доза алкоголя с анальгетиками не отсекает боль – время тянется очень, очень медленно. Иногда это можно назвать вечностью...

Wiglaff

@"Лунный-блик":
Это все?

Ведь это только описание одного боя,последнего в жизни героя,грустно......

Да, как ни жаль, но это - всё. Хотя как можно говорить о фатальном прекращении жизни, если бессмертие даруется всем прекрасными сотрудницами корпорации?
«Последнего боя героя»… Мой разум завис. Я в шоке. За то, что бы услышать одни эти слова уже стоило написать этот рассказ.
Я опечален. Но как это ни жестоко, любая сказка заканчивается смертью.

Они жили долго и счастливо и…

НОВИС

Wiglaff,

Толькой вечность боли

подчерк мой
можно прочитать как :

Толикой вечность боли
Только вечность боли.

Исправь...
или я просто тупой.

Wiglaff

Ага, присмотрелся. Действительно косяк с лишней буквой. :oops:
Только у меня наверно руки как-то не так заточены, но косяк не исправляется. Да ещё и Интернет ругается. Блин. Вот такая вот фигня